Плащ и мантилья - Констанс О`Бэньон

– Конечно.

Рейчел подцепила вилкой кусок яичницы.

– Я думаю о Делии. Она замужем за монстром, и мне жаль ее.

– Делия не нуждается в твоей жалости, – с обычной прямотой заявила Уинна Мей. – Она знала, что делает, выходя за Уита.

Рейчел вспомнила, что сестра говорила ей почти то же самое. Она отодвинула поднос и откинулась на подушку.

– Я всегда думала, что заниматься любовью чудесно. Но Уит показал мне, что ничего чудесного в этом нет. – Озноб пробежал у нее по спине. – Это было так мерзко!

– Но ведь это не любовь. – Глаза Уинны Мей засияли, словно она вспомнила что-то очень хорошее. – Настоящая любовь прекрасна.

Рейчел подумала о Ноубле и закрыла глаза.

– Хотелось бы тебе поверить.

Сбросив одеяло, она подошла к окну, посмотрела на дальний горизонт и набрала воздух в легкие, стараясь забыть тошнотворные прикосновения Уита. Какие же муки терпит ее сестра, живя с этим человеком!

– Я хочу верить, Уинна Мей, что существует любовь, дарящая радость и душе, и телу. Но после того, что случилось ночью…

– Я знала такую любовь, – тихо сказала экономка.

Рейчел подошла к кровати и села, удивленно глядя на Уинну Мей. Она пыталась представить ее с мужчиной, но это было очень трудно.

– Ты любила кого-то?

Уинна Мей закрыла глаза:

– Моя любовь была так чиста и прекрасна, что она остается со мной спустя все эти годы.

– Расскажи мне, – попросила Рейчел.

– Я никогда не рассказывала об этом ни одной живой душе, так что это будет нелегко. – Некоторое время Уинна Мей молчала, погрузившись в воспоминания. – Мой отец был белым человеком, охотником на бизонов, а моя мать была из племени кайова. – Она сделала паузу, собираясь с мыслями. – Меня назвали в честь матери моего отца. Он уехал, когда я была ребенком, и не возвращался до той весны, когда мне исполнилось шестнадцать. Моя мать умерла, и надо отдать справедливость моему отцу – он сделал то, что считал правильным: отдал меня в школу-интернат. Там я чувствовала себя жалкой. Все другие девочки были белыми и либо смеялись надо мной, либо не обращали на меня никакого внимания. Я старалась хорошо учиться и никого не замечать. Эти годы не прошли даром, так как я получила хорошее образование.

Рейчел коснулась руки экономки:

– А что было потом?

– Через два года я поняла, что больше не выдержу там ни одного дня, сбежала из школы и вернулась к народу моей матери. Там я встретила Одинокого Волка. Он был таким красивым и смелым, что я полюбила его с первого взгляда.

– А он любил тебя?

– Сначала я так не думала. Я была одинокой женщиной и не пользовалась особым уважением. В суровом индейском мире такая женщина долго не проживет. Меня могло спасти, только если бы кто-нибудь захотел на мне жениться, но я не слишком верила в это. – Она улыбнулась, и ее взгляд смягчился. – Я была так счастлива, когда Одинокий Волк попросил меня стать его женой! Он считался могучим воином, но со мной был ласковым и нежным. Его не смущало, что я наполовину белая. Три года, которые я провела с ним, были самыми счастливыми в моей жизни.

Рейчел почувствовала перемену настроения Уинны Мей и взяла покрытые шрамами руки экономки в свои. Она ощущала ее печаль как собственную.

– Не рассказывай больше, если не хочешь.

– Я хочу, чтобы ты все знала. – Несколько секунд Уинна Мей молча смотрела на нее. – Когда я лежала в объятиях моего мужа и наши тела сливались воедино, это было чудесным и драгоценным даром. Его любовь помогала мне переносить все тяготы жизни.

– Что же случилось с Одиноким Волком?

– У нас был сын, – печально улыбнулась Уинна Мей. – Он был смуглым, как отец, и Одинокий Волк гордился им. Он сажал его перед собой, когда проезжал верхом по деревне, чтобы все видели, какой у него замечательный сын. Мы назвали его Молчаливым Койотом, потому что он никогда не плакал. Конечно, стань он постарше, ему пришлось бы заслужить это имя.

Рейчел опустила взгляд, страшась того, что ей предстояло услышать.

Уинна Мей тяжко вздохнула:

– В тот день я встала рано и отправилась в горы собирать ягоды. Мой муж и сын еще спали. Уходя, я не знала, что вижу их в последний раз.

Рейчел отвернулась к окну, уговаривая себя не плакать, но слезы уже текли по ее щекам.

– Вернувшись в деревню около полудня, я нашла там только тлеющую золу и мертвые тела. Я видела в своей жизни достаточно, чтобы понять: синие мундиры напали на деревню и увели в плен тех, кого не убили. – Ее плечи поникли, и она умолкла, как будто не находила слов, чтобы выразить свое горе. – Наш вигвам сожгли, и я долго рылась в раскаленном пепле, пытаясь найти мужа и сына.

Рейчел посмотрела на руки Уинны Мей. Так вот откуда эти шрамы!

– И ты не нашла их?

Экономка покачала головой:

– Среди множества обгорелых трупов было нелегко кого-то опознать. Надеясь, что их забрали в плен, я шла много дней и ночей без пищи по следу белых солдат. Наконец я добралась до форта и спросила о муже и сыне, но солдаты прогнали меня. Один добрый человек – кажется, сержант – вышел ко мне и сказал, что тех, кого не убили, отправили в резервацию. Он объяснил, где это находится, и я снова шла много дней, пока не добралась туда. Однако никого из моего племени там не оказалось – как будто все они погибли в тот день… А может быть, земля разверзлась и поглотила их.

– Тебе так и не удалось их найти? – спросила Рейчел, глотая слезы.

– Я искала все лето и всю осень. Прошло не знаю сколько лет, а я все продолжала поиски, но все следы оказывались ложными. Однажды зимой на меня напали несколько охотников на бизонов. Не стану говорить, что они со мной сделали, но после этого я хотела умереть и умерла бы, если бы твой отец не подобрал меня и не привел сюда. Я больше не плачу, потому что у меня не осталось слез. – Уинна Мей стиснула руки Рейчел. – Я рассказала о себе, чтобы ты знала, какой прекрасной может быть любовь. Она бывает разная – такая, какую я испытывала к мужу и сыну, и такая, какую я почувствовала к девочке, которая была одного возраста с моим сыном. Ты стала мне дочерью, Рейчел. Заботиться о тебе было для меня утешением. Уиту повезло, что я не вырвала у него сердце прошлой ночью!

Рейчел положила голову на плечо Уинны Мей и горько заплакала. Экономка обняла ее.

– Не плачь обо мне, Рейчел. Я пережила такую сильную любовь, что она до сих пор остается в моем сердце.

Рейчел могла лишь догадываться, чего стоило Уинне Мей рассказать свою историю.

– Может быть, нам удастся как-нибудь узнать о твоем муже и сыне?

Экономка покачала головой:

– В самом начале поисков я выяснила, что в армии не велось никаких записей об индейских пленниках. В их книгах указан только пол – индеец или индианка. Я давно смирилась с тем, что они оба мертвы.